Звездный путь TOS

[genesis-ego]

Название: Взаимовыгодное соглашение
Канон: Стар Трек ТОС
Категория: слэш
Пейринг/Герои: Кирк/инопланетянин, Спок
Рейтинг: NC-17
Жанр: сюжетное порно
Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит
Саммари: Очередная дипломатическая миссия требует от Кирка необычной жертвы
Предупреждения: публичный секс, вуйаеризм

Закатное небо на планете Маали полыхало всеми оттенками от нежно-бирюзового до насыщенного изумрудного. Где-то за горной грядой располагался космодром, и стартующие шаттлы казались взлетающими звездами. Не очень сильный, но неожиданно холодный ветер вызывал озноб. Круг из горящих факелов совсем не грел, только в воздухе едва ощутимо разливался похожий на сосновый аромат. Дрожь Джим подавил без труда, но мурашки, покрывшие его с ног до головы, не остались незамеченными - Боунз мрачно нахмурился и, похоже, боролся с порывом потребовать перенести церемонию в закрытое помещение или на более теплое время суток.

— Капитан Кирк, не отвлекайтесь, думайте об условиях договора, — с неизменным доброжелательным выражением лица заметил мастер Нейлос. Строение черепа и мимика не позволяли понять истинные эмоции маали. Джим видел, как с такими же дружелюбно-заинтересованными, спокойными лицами они выпускали торпеды по клингонским боевым птицам. В дальнейшем это могло привести ко множеству недоразумений.

— Конечно, — Джим кивнул, представляя знакомые строчки текста. Он собирался полностью соблюдать ритуал, хоть Спок и говорил, что дословно вспоминать каждый пункт не обязательно, маали не настолько сильные телепаты, максимум они могли почувствовать искренность намерений или злой умысел.

Мастер Нейлос, встав напротив на расстоянии в шаг, поднял руку с зажатой в пальцах тонкой светящейся палочкой и провел первую линию через лоб Джима вниз по спинке носа. Прикосновение оказалось влажным и холодным. Джим с новой остротой почувствовал собственную наготу, жестким контрастом в сравнении с парадной формой звездного флота на Боунзе и Споке, с синими церемониальными туниками маали. Джим расправил плечи и подавил инстинктивный порыв прикрыть пах ладонями. Смущаться нелепо, он офицер звездного флота, уважающий традиции планеты, готовой вступить в Федерацию. И, разумеется, он полностью контролирует ситуацию. А если что-то пойдёт не так, Боунз и Спок сразу поймут и вмешаются, не зря же они столько времени потратили на изучение биологии и запутанных законов этой планеты.

Следы от прикосновений светящегося стилуса начинали гореть, холод больше не чувствовался, зато мурашек, кажется, стало только больше.

Маали была странным миром с не менее странными нравами, но какая из планет не подходит под это определение? Их выход в дальний космос тоже оказался... нетривиальным. Наука Маали шла по иному пути, чем на большинстве известных планет, и принципы работы двигателей их межзвездных кораблей основывались не на варп-технологии. Больше всего это походило на транспортацию. После заключения договора ученые Федерации смогут изучить все их технологии. Если Джим не ошибётся и всё пройдет благополучно.

Из своего первого «прыжка», как называли процесс сами маали, корабль их по несчастной случайности вышел поблизости от клингонского разведчика. Кингоны поняли, что им в руки идет нечто новое, а отчаянная отвага не позволила маали сдаться без боя, несмотря на явное техническое превосходство противника. «Энтерпрайз», заинтересовавшись непонятными показаниями дальних сенсоров, явилась как раз вовремя, чтобы отвлечь клингонов от преследования и дать незнакомому сигарообразному кораблю уйти в новый прыжок.

Найти планету Маали для «Энтерпрайз» оказалось довольно просто, и было ясно, что у клингонов тоже не возникнет затруднений. По уровню научно-технического и культурно-социального развития маали готовы были войти в Федерацию, и выражали открытый интерес в сотрудничестве, обещающем обеим сторонам весомые выгоды.

Команде «Энтерпрайз» выделили огромный посольский особняк в центре Трорры - одного из крупнейших городов планеты, так что подниматься каждый раз на корабль не было необходимости. Никто не контролировал и, похоже, даже не отслеживал передвижения людей по городу. Никто не ограничивал доступ к публичным библиотекам. Маали демонстрировали полное отсутствие ксенофобии, абсолютную толерантность, какой могли похвастаться не все планеты, сотни лет входящие в состав Федеарции.

Переговоры проходили настолько успешно, что Джим даже слегка беспокоился.

— Как сказал бы энсин Чехов, — заметил он однажды после согласования очередного пункта договора, — ну и где же ложка дёгтя в этой бочке мёда?

— Да уж, всё слишком гладко, — согласился Боунз. — Договор ещё не подписан, а местный министр биологии и медицины спокойно даёт мне доступ к их научным архивам. Где-то должен быть подвох...

— Как люди, достигнув столь высокой ступени развития, остаются неисправимо суеверными? — задумчиво спросил Спок, не обращаясь ни к кому конкретно, и Джим понял, что ему тоже не по себе. — Логически обоснованных предпосылок для негативного прогноза нет. Вероятность неудовлетворительного исхода переговоров составляет три целых семьдесят шесть сотых процента...

Но... Интуиция снова оказалась сильнее логики, и через пару дней пресловутая ложка дёгтя обнаружилась — когда Джим мысленно облегченно вздохнул и решил, что в этот раз, кажется, на самом деле обойдётся без неприятных сюрпризов. Законы Маали требовали подтвердить подписание договора особым ритуалом, которым издревле закреплялись сделки и соглашения.

— Но это же просто анахронизм, — Джим так удивился, что не сразу встревожился. В историю Маали он не стал глубоко вникать, остановившись лишь на основных моментах, но этот ритуал показался очень... занимательным. — Лет двести уже не используется.

Маали не делились на два пола и не знали института брака, многие столетия живя обособленными кланами, раскиданными далеко друг от друга по всё планете. Приход торгового каравана каждый раз был праздником. Сделки скреплялись сексуальным актом. При этом обладающие слабой телепатией маали могли убедиться, что их не пытаются обдурить. Обмен генетической информацией являлся побочным эффектом, в целом положительно сказывающемся на здоровье всего населения, препятствуя вырождению, под угрозой которого неминуемо оказывается каждая маленькая колония, отрезанная от остального мира.

— Если быть точным... — начал было Спок, но заметив, как Джим хмурится, оставил неозвученным число месяцев и дней. — Обычай никто не отменял, его перестали использовать при заключении рутинных сделок, оставив для самых важных событий, способных изменить ход истории и будущее планеты.

Джим кивнул, мысленно соглашаясь, что вступление в Федерацию, этим критериям определенно отвечает.

— Девяносто три целых и сорок шесть сотых процента населения посчитают договор нелегитимным, если...

— Если я не займусь публичным сексом с Высоким Советником Хаилом, — Джим ровным тоном закончил фразу, мечтая провалиться сквозь мягкое кресло и каменный пол особняка.

— Можно дождаться официального посольства, — заметил Спок, глядя так пристально, что хотелось отвести взгляд. — Они прибудут через восемь дней.

— Нет, — твёрдо ответил Джим. — Кому-то всё равно придётся это сделать. Ждать посольства — только терять время. Чем раньше мы заключим договор, тем скорее маали окажутся под официальной защитой Федерации. Каждый час промедления увеличивает риск нападения клингонов. «Энтерпрайз» не сможет в одиночку защитить планету. Плохо будет не только Маали, но и... Представь клингонов, обладающих технологией, которая позволяет мгновенно телепортировать космические корабли в любую точку галактики.

— О возможностях и точности такой телепортации пока судить сложно. Хотя в целом ваша точка зрения верна, — Спок однако выглядел... неуверенным. Это почти пугало.

— Но? — Джим нахмурился. — Ты же хотел ещё что-то добавить?

— Вы смущены и сбиты с толку, капитан, — голос Спока звучал бесстрастно и даже Джим, натренировавшийся различать вулканские эмоции, не мог понять, что на этот раз означают едва заметно приподнятые брови. — Не отвечайте, если сочтете вопрос некорректным. Что именно вы находите неприемлемым: принадлежность советника Хаила к иному биологическому виду, гермафродитизм...

— Боже, Спок! — Джим на секунду закрыл лицо ладонями, глубоко вздохнул и усилием воли заставил себя посмотреть на своего первого помощника. — Меня смущает концепция секса как официального, публичного мероприятия, на котором будет присутствовать весь Совет и вы с Боунзом в качестве наблюдателей от Федерации. Хорошо ещё, не вся команда. Человеческие традиции в сексе, по крайней мере те, которых я привык придерживаться, подразумевают приватность и... более личное отношение к партнеру, выражение особого отношения — желания, нежности, восхищения. Как подумаю, что я уполномочен в качестве официального представителя Федерации вступить в сексуальный контакт, для подтверждения доброй воли и готовности к сотрудничеству... Даже не знаю, смешно это или страшно.

Джим на секунду замолчал, переводя дыхание, но заметив, что Спок собирается что-то сказать, протестующе покачал головой.

— Нет, лучше молчи. Я сделаю это, черт возьми. У нас нет формальных причин отказать Маали во вступлении в Федерацию, их традиции не выходят за рамки приемлемых моральных принципов. И вообще, — он вдруг с интересом посмотрел на вулканца, — поверить не могу, что говорю с тобой на эту тему. В разговоре минимум раз пять прозвучало слово «секс». Разве для вашей расы это не какое-то культурное табу?

— Не совсем так, — Спок всё ещё был напряжен, но приподнял бровь в обычной своей манере. — То, о чем мы не говорим, это пон фарр и связанная с ним потеря контроля над эмоциями и их физиологическими проявлениями.

На этом разговор угас, к несказанному облегчению Джима, хотя в другое время и при иных обстоятельствах он непременно использовал бы возможность узнать об отношении к межвидовому сексу вне пон фарр вулканцев вообще и одного конкретного в частности.

Становилось темнее и ветер усиливался, но кожа горела под постепенно покрывающим её узором, и жар разливался по всему телу. Джим узнавал некоторые символы: «честность» напротив сердца, чуть измененный «звёзды» на плече (так маали обозначали Федерацию), «единство» на животе чуть выше пупка казалось откровенным намёком - и желание рассматривать дальше значительно уменьшилось. Светящийся стилус скользил по спине, опускаясь всё ниже, прохладное влажное прикосновение тут же сменялось обжигающим теплом - так, наверное, чувствует себя бумага, если писать чем-то вроде древней перьевой ручки. Может, он сам стал листом пергамента, которого бережно касаются руки писца, важным официальным документом... Джим с трудом восстановил контроль над мыслями и понял, что мир слегка расплывается. Какой-то наркотик в краске или в дыме факелов? Тревоги не было, только удивление, почему Боунз со Споком его не предупредили — они вместе с медиками маали пошагово изучили ход ритуала и убедились в его безопасности для обеих сторон, а в профессионализме старшего офицера по медицине и старшего офицера по науке Джим никогда не сомневался.

От жара ускорился пульс и участилось дыхание. Сердце с силой билось о рёбра, в такт ему пульсировала кровь в кончиках пальцев и в паху. Прикосновения стилуса стали почти болезненными. Мастер Нейлос продолжал наносить знаки, и Джим почувствовал, что колени стали словно ватными. Голова кружилась, терпкий древесный дымок горящих факелов навязчиво ввинчивался в ноздри, попытки дышать через рот лишь чуть-чуть притупляли эффект. Странное бредовое состояние, меньше всего похожее на сексуальное возбуждение - неприятное, даже пугающее. Но физиологическая реакция тела была очевидной. Джим представил, как выглядит со стороны, и от мысли, что его таким видит Спок, окатило новой волной жара. И следом оторопь от осознания: на миг он забыл, что кроме Спока на него сморят и другие.

Сжав зубы, Джим вернулся к договору, для сохранения контроля над мыслями требовалась полная концентрация. И тут он случайно встретился взглядом со своим первым помощником — в свете факелов на лице Спока плясали тени, черные, глубокие глаза смотрели так пристально, что взгляд казался материальным: горячим, острым и хищным. Жутким. Джим уже видел его таким, но воспоминания терялись в тумане.

Мастер Нейлос закончил выводить узоры на коже, встал в центре круга, образованного маали, и заговорил. Головокружение и пульсация крови в ушах не позволяли расслышать и понять, но Джим помнил последовательность своих действий. Сейчас — просто идти следом через Караванную Арку на Торговую Площадь. Он опасался, что ноги не послушаются, но трудным оказался только первый шаг. Шершавые камни под босыми ступнями, ещё теплые после жаркого дня, своей неоспоримой материальностью даже помогли восстановить контроль над мыслями и вспомнить о необходимости повторять про себя пункты договора.

Торговая Площадь не использовалась уже больше двухсот лет. Пару дней назад Джим бродил по ней вместе с толпой туристов, и не нашел ничего интересного в кольце покрытых непонятной резьбой каменных столбов, окружавших низкий плоский камень. С недоумением подумал только, какая радость заниматься сексом на твёрдой холодной штуковине. Сейчас в красноватом свете факелов всё преобразилось, маленькая площадь словно стала больше, колонны выше, знаки на них светились и медленно двигались. Десять наблюдателей маали — главы правящих кланов — казались толпой, словно за каждым из них стояли сотни соплеменников. Возле камня неподвижно замер Советник Хаил. То есть Джим знал, что это Советник Хаил, но не узнавал маали, за переговорами с которым провел много часов — тот казался ожившей и отделившейся частью колонны, золотистый узор на коже скрывал черты лица, воздух вокруг словно светился и дрожал, размывая контуры фигуры. Красиво и обезличенно — концентрация сущности, воплощение воли маали.

Сразу стало легче дышать, и бешеная пульсация крови в ушах чуть успокоилась. Затуманенный рассудок чувствовал разницу, но не мог оформить в слова. Светящийся узор словно отгораживал от наблюдателей, создавал ощущение анонимности.

Приблизившись, Джим остановился напротив маали и выждав положенную минуту произнёс на федеральном стандарте:

— Объединенная Федерация Планет предлагает сделку Маали.

По традиции каждая сторона говорила на своём языке. Советник Хаил ответил на старом всеобщем маали. Джим, знакомый с современной версией этого языка, не понял ни слова, но этого и не требовалось — маали соглашались на сделку, требовали доказательства честности.

— Плоть и душа подтвердят, сделка выгодна для обеих сторон, — сказал Джим, опускаясь на плоский камень, и отогнал навязчивые ассоциации с жертвенным алтарём и торговым прилавком. В голове чуть-чуть прояснилось, но всё равно думать он мог только короткими фразами, иначе мысли снова путались. Теперь маали нависал над ним, словно сомневался или чего-то ждал, и это вызывало безотчетное раздражение, которое пришлось подавить. Сторона, которая предлагает сделку, всегда подчиняется - проявлять инициативу грубо и навязчиво. Оставалось просто смотреть, как Хаил протянул руку, осторожно провел пальцами по узорам на его груди — едва ощутимое тёплое прикосновение — и снова замер.

Сквозь туман в голове Джим понял вдруг, что маали тоже не по себе. Он тоже не уверен, как дальше действовать, с чего начать. Ритуал не проводился сотни лет, нет даже видеозаписей. Читать и видеть своими глазами — разные вещи. Обнаженное человеческое тело должно казаться маали, до последнего времени не знавшими существ иных рас, странным, может даже отталкивающим.

Мир вокруг то расплывался, то становился болезненно-четким, Джим не сразу заметил, что маали опустился рядом на камень, просто понял вдруг, что уже какое-то время чужая рука изучающе гладит его плечо. Он напомнил себе не проявлять инициативу, коснулся маали в том же месте - и ощутил под пальцами горячий бархат. Теплообмен, это как-то связано с теплообменом. Спок говорил, их кожа густо покрыта тонкими выростами-ворсинками. Спок ещё говорил... или это обман одурманенного мозга? Не мог же строгий вулканский первый помощник показывать своему капитану голограммы с совокупляющимися инопланетниками?

Но картина эта почему-то навязчиво крутилась в голове.

- Каждый индивидуум имеет как мужские, так и женские половые органы, — звучал в ушах ровный сухой голос Спока. - Это интересный феномен планеты Маали — почти все биологические виды на ней обоеполы. Мужской копулятивный орган достигает шестнадцати-восемнадцати дюймов в длину, тонкий и подвижный, - на голограмме розовый, влажно поблескивающий отросток медленно выдвинулся из кожной складки и принялся, извиваясь, шарить по промежности другого маали, нащупал узкую щель и целеустремленно в неё ввинтился. — После совокупления сперма остаётся в семяприёмнике, и сохраняет способность к оплодотворению до четырех стандартных месяцев. Созревшее оплодотворенное яйцо родитель помещает в орган, ближайшим аналогом которого можно считать сумки некоторых млекопитающих Земли...

Разум отказывался верить в реальность этого воспоминания. Не отдавая себе отчета, Джим скользнул рукой по твердым мышцам, по бархатной коже, нащупывая на животе маали тонкую складку — вход в сумку. Пальцы наткнулись на небольшой валик, сдвинули его и коснулись влажного, горячего... От острой вспышки возбуждения снова сбилось дыхание, Джим резко втянул воздух, Маали задрожал, крепко сжал его запястье и отвёл руку в сторону. Проклятие, нельзя проявлять инициативу.

Позволить уложить себя спиной на камень оказалось странным, постоянно приходилось бороться с порывом приподняться, обхватить за корпус, перекатиться, оказавшись сверху, провести языком по ключице, лежащей под кожей по-иному, чем у людей, почувствовать губами бархатную кожу, прикусить зубами. Стоп. Оставлять следы — укусы, царапины — тоже непростительная грубость, которую некоторые могли посчитать оскорблением. Джим на секунду закрыл глаза, с трудом удерживая концентрацию, спутанность казавшихся неповоротливыми и чужими мыслей страшно мешала. Всё внутри противилось идее просто лежать бревном и думать о Федерации. Оставалось ждать действий маали и реагировать, но тот медлил.

«Ну давай же», — хотелось крикнуть ему. И маали будто услышал, словно получил долгожданное разрешение — коснулся ладонью щеки, провел большим пальцем вдоль линии скулы, медленно лизнул шею, спустился вниз по груди, языком и ладонями исследуя гладкую кожу, особое внимание уделяя соскам — ещё одно анатомическое отличие — осторожно прижимал пальцами, перекатывал, на пару секунд обхватывал губами и тут же отпускал. Игра начинала Джиму нравится, вызванное наркотиком искусственное возбуждение стремительно сменялось самым настоящим. Балансировать на грани потери контроля, подчиняться вопреки всем инстинктам, позволять вести себя, хотя привык быть ведущим, начало доставлять странное удовольствие. Он выгнулся, подставляясь под прикосновения, мышцы расслаблялись, взгляд скользил по неподвижным наблюдателям, казавшимся безучастными и незаинтересованными словно равнодушная декорация, и вдруг словно воздух вышибло из легких. Он встретился, столкнулся взглядом со Споком. В них горели отблески факелов, лицо застыло неподвижной напряженной маской, словно тот сдерживал лавину эмоций, грозящих взорвать кажущееся спокойствие. Темное ночное небо полыхнуло алым: Джим вспомнил-почти-почувствовал сухой слепящий жар, обжигающий песок арены, непривычную тяжесть инопланетного оружия в руках, вздрогнул от прикосновения чужого тела, напрягся, готовый обороняться — и вспомнил о договоре. Чертов дурман! Сосредоточиться на официальных формулировках стало почти невозможно — удержать бы хоть что-то в голове — мысли разбегались, прыгали, на ум настойчиво приходили непрошеные ассоциации и образы. Может, это саботаж? Кто-то нарочно отравил его, кто-то, кому поперек горла союз Маали с Федерацией. Но кому это выгодно? Кто, как и когда мог подменить факелы или добавить что-то в краску?

Не думать об этом. Собраться. Важен только договор.

Джим закрыл глаза — не видеть мира вокруг — и сконцентрировался на ощущении горячей руки, медленно скользившей вниз по животу. Пальцы аккуратно ощупывали мышцы, покружили вокруг пупка, решительно спустились ниже, погладили завитки волос в паху и осторожно, изучающе, обернулись вокруг возбужденного члена. Огнём по венам пронеслась мысль — Хаил ведь тоже получил краткое введение в анатомию землян, и теперь рассматривает, насколько позволяют темнота и золотистый узор, ощупывает, исследует. Джим понял вдруг, что накрыл руку маали своей и направляет его движения, задаёт ритм, запоздало подумал, не считается ли это проявлением инициативы - но его не останавливали, значит, наверное, всё в порядке.

Даже уплывающее сознание фиксировало тяжелый пристальный взгляд Спока, и Джим снова открыл глаза, пытаясь понять — что-то казалось странным. Конечно же первый помощник отвечает за благополучие капитана и должен вмешаться, если ситуация станет опасной. Но от напряженной, застывшей позы Спока становилось жутко.

Маали сместился, устроился между ног Джима, осторожно, словно тот мог рассыпаться или сбежать, придерживая его бедра. Спок сильнее ссутулился и напоминал хищника, наблюдающего за жертвой. Некорректное сравнение, но другого не приходило в голову - так выглядел вулканец, сжигаемый лихорадкой крови. Слишком недавно это случилось: арена, горячий разреженный воздух, разрывающий легкие, тяжесть липры в руках, дикий огонь без признаков разума в тёмных глазах напротив, грубые ленты ан’вуна на шее...

Внутренней стороны бедра коснулось горячим, и Джим заставил себя вспомнить, где он и зачем. Маали казался совершенно неподвижным, даже дыхание задержал. Но Джим чувствовал, как по его промежности влажно елозит, ползает тонкая змея, методично ощупывая. Оставшийся без внимания член ныл, пульсировал с биением крови в сосудах. Хотелось как-то намекнуть, где руки маали пригодились бы лучше всего, но как это сделать, не нарушив треклятый запрет? «Относитесь к этому как к первой директиве», - прозвучал в ушах голос Спока, и Джим даже не удивился - он давно понял, что галлюцинирует. Главное - не забыть, где реальность, отличить её от бреда.

Маали чуть качнулся вперед, его отросток нашел, наконец, подходящее отверстие. Джим постарался расслабить мышцы, хотя проникновение и без того было суперделикатным. Тонкое и влажное пробиралось внутрь, почти не встречая сопротивления. Может, этот их обычай «не оставлять отметин» распространяется дальше — «не причинять боли», «постараться сделать всё незаметно»? Джим успел улыбнуться этой мысли, и тут отросток внутри прижался к простате, осторожно потёр - по телу словно электрический разряд прошел, оставив после себя ошеломленное онемение. Голова стала пустой, нервы гудели, мышцы горели огнём и не слушались, даже дышать получалось с трудом.

— Мне остановиться? Я причинил вам боль? — едва слышно прошептал маали, склонившись к самому уху. Даже прижимаясь всем телом, он умудрялся не давить, удерживать свой вес, опираясь на руки, так что Джим чувствовал только прикосновение бархатной кожи.

— Нет. Просто я не ожидал таких... интенсивных ощущений, — он с трудом подобрал слова. Губы не слушались и дыхания не хватало.

Маали кивнул и снова подвигал своим отростком — в этот раз ещё осторожнее, на грани ощутимого, постепенно увеличивая скорость и давление, пристально наблюдая за реакцией. Джим рефлекторно подбросил бедра, ноющая тяжесть в паху стала почти невыносимой, он и сам не понял, в какой момент не выдержал и обхватил член ладонью. Маали, заметив это, всё так же бережно отвёл его руку в сторону. Прижался теснее, пару раз как-то судорожно дернулся, и Джим почувствовал, как налитая головка медленно, с трудом вошла в слишком узкое для неё отверстие. Упругие стенки обхватили так, что стало больно. Маали остановился, тяжело дыша и явно сдерживая дрожь.

— Нет, так не получится, — адреналиновая волна на минуту отрезвила. Джим немного подвинулся, освобождаясь из тесного плена. Боковым зрением он заметил, что Спок стоит на шаг ближе остальных свидетелей, его удерживают за плечи Боунз и мастер Нейлос. Какого черта там творится? Спок хотел вмешаться? Но Боунз, похоже, не считает ситуацию опасной.

— Не смотри туда, — шепнул маали, снова прижимая его к камню. Точно, им нужно закончить проклятый ритуал. Беспокойство кольнуло слева под ребрами. Нет, если что-то на самом деле пойдёт не так, никто не сможет удержать Спока. По крайней мере для этого понадобится вчетверо больше людей. Джим усилием воли расслабился, чувствуя, как дурман снова путает мысли, позволил маали вернуться к изучению его тела. И удивленно выдохнул, когда понял, что тот задумал. Узкий длинный отросток оставил в покое его зад, теперь он обернулся вокруг возбужденного члена Джима и принялся ритмично двигаться - скользить вверх и вниз, мягко сжиматься. Заостренный кончик нырнул в щель на головке, не глубоко, на четверть дюйма, но Джима бросило в жар просто от самого факта. Ощущения полностью захватили - интенсивные, ошеломляющие, но в них больше не было той мучительной, ослепляющей остроты. Окружающий мир исчез в водовороте, растревоженный разум ощутил чужое ментальное присутствие.

«Покажи?» — не фраза, не слово, образ-вопрос-ощущение с четкой, однозначной смысловой нагрузкой. Джим ясно понял, что хочет увидеть маали, все тщательно продуманные пункты договора сейчас его совершенно не интересовали. Воспоминания о миссиях, дипломатических переговорах, об учебе в академии, стычках с клингонами и ромуланцами — маали вытягивал все сведения о политике Федерации. «Это только мой взгляд и моё мнение», — предупредил Джим. Слабые телепаты? Ментальное прикосновение было таким же бережным, как и физическое, но всё равно казалось, что его мозг аккуратно разбирают на части. «Я доверяю вашему мнению, — ответил маали, — и мы не станем использовать против Федерации ничего из того, что я увижу.» Джим помнил это обещание, Хаил дал его еще на переговорах, но только теперь пришло осознание: неизвестно до каких сведений сможет докопаться на самом деле сильный телепат. А наркотик мешает сконцентрироваться и спрятать секретную и опасную информацию. «Это не помогло бы, — снова пришел ответ. — Я понял бы, что вы что-то скрываете, и решил бы, что вы лжете о своих намерениях.» Чудесно. Замечательно. Странным образом Джим ничего не чувствовал по поводу этого открытия, он словно смотрел извне, и не мог дать оценку ситуации. И он не ощущал своего тела. Мысли кружились всё быстрее, с каждой секундой становилось труднее вычленить что-то конкретное - просто обрывки слов, голосов, картин.

А потом всё погасло.
***


Он пришел в себя в медицинском отсеке на «Энтерпрайз» под писк приборов. Мучительная слабость, сухость во рту, звенящая головная боль. Ничего особенного, среднестатистическое пробуждение капитана Кирка. Несколько секунд потребовалось, чтобы придти в себя и собрать рассыпанный паззл воспоминаний о прошлом вечере. Многих кусочков не хватало. Тоже ничего нового.

— Лежи, — строго сказал Боунз, даже не пытаясь проявить свой обычный сарказм. — Приборы и мой опыт говорят, что с тобой ещё далеко не всё в порядке.

Джим хотел было возразить, что он себя вполне сносно чувствует, но не смог найти в себе сил открыть рот.

— Почему всё идёт наперекосяк, даже если заранее приготовиться? — продолжал Боунз мрачно. — Дни подготовки и лабораторных исследований...

— Всё? — Джима подбросило на кровати. — Всё? И договор?

— Дался тебе этот договор, словно ничего важнее...

— Договор заключен, — раздался хриплый голос. Джим облегченно вздохнул и позволил себе упасть обратно на подушки.

— Советник, вам настоятельно рекомендовано воздержаться от напряжения голосовых связок, — переключился Маккой на второго пациента. — Это значит — молчать! Неужели так сложно запомнить?

Сидящий на соседней кровати Хаил дернул уголком рта, но промолчал. Странная конструкция на шее, больше всего напоминающая обрезанное впереди колесо, ограничивала подвижность головы и затрудняла большинство важнейших для коммуникации жестов. Джим смотрел на советника с недоумением — что с ним такое случилось, почему он на борту Энтерпрайз? Если он ранен, разве не логичнее доставить его в клинику на планете? Там и врачи лучше разбираются, как устроены маали.

— Что здесь происходит, Боунз, — с тревогой спросил Джим. — И где Спок?

Маккой глубоко вздохнул, явно не зная, с чего начать.

— Прежде всего...

— Прежде всего, — одновременно с ним начал маали. — Я должен принести вам свои извинения. В частном порядке. По официальной версии заключение договора прошло благополучно.

— Советник, вам велели помолчать, — снова вздохнул Боунз. — Спок у себя в каюте, вроде как медитирует, восстанавливая душевное равновесие. Он бы отправил себя на гауптвахту, но формально у него нет оснований, потому что эти вон не собираются предъявлять официальных обвинений.

— Нам нужно членство в Федерации и военная поддержка, — снова заговорил Хаил, но Маккой только махнул рукой.

— Когда ваши голосовые связки повиснут тряпочками, вы поймете, почему следует выполнять рекомендации врачей, — он даже не пытался изобразить возмущение, что, вообще-то, совсем не похоже на Боунза. Джим всерьёз встревожился, что же такое случилось на злосчастной церемонии, чего он не помнит. Голова разболелась ещё сильнее. — Мы виноваты, Джим. Мы проверили маали со всеми их биологическими жидкостями на предмет совместимости с людьми. И краску на безвредность. Никто не догадался проверить и факелы. Во время горения они вырабатывают вещество, действующее на нервную систему людей как слабый наркотик. По какой-то прихоти природы твой организм проявил к нему повышенную чувствительность.

Боунз не стал называть это вещество и усталый мозг Джима был ему за это благодарен.

— Но, хуже всего, мы прозевали... — Боунз выглядел совсем разбитым. — Во время оргазма маали генерируют слабое электрическое поле. Которое вызвало у тебя нарушения мышечной проводимости и, как следствие, остановку сердца. Со всем нашим оборудованием у тебя десять минут не восстанавливался нормальный ритм. Спок весь ритуал был сам не свой, хмурился, дергался, я даже думал взять у него кровь, мало ли, вдруг опять... — Боунз помолчал. — А когда ты отключился, он чуть не свернул шею советнику Хаилу.

Джим закрыл глаза. Понятно. Хорошо, что маали на самом деле нужен этот договор и они не стали предъявлять обвинений. Ага. Значит, поэтому Хаил лечится на Энтерпрайз. Потому что по официальной версии всё прошло хорошо, а значит он не мог пострадать.

Мысли Джима переключились на странное поведение Спока. Потерю контроля одним только наркотиком не объяснить. Боунз вон прекрасно держал себя в руках. Разве что смешанная кровь делала Спока восприимчивее. Но у Джима была своя версия, которая требовала срочной проверки. Он покосился на Боунза. Дайте только выбраться из медотсека.
Конец