Олеум или Игрушки разума
Автор: Серая тварь
Фандом: Звездный путь XI фильм
Пейринг: Кирк/Спок, Кирк/Спок!Прайм, Кирк/ОМП
Рейтинг: R
Саммари: дипломатия силы, исполнение приказов и ответственность за последствия
Жанр: драма
Дисклеймер: все права принадлежат их законным обладателям.
Располагаю в представляющейся мне хронологии - это 1 часть/глава/произведение
2
- Есть, сэр!
- Капитан, - внезапно вмешался Спок, - я могу провести диагностику терминалов связи на «Эксетере» в полном объеме, нет необходимости рисковать жизнью офицера Ухуры.
- Вы будете нужны мне в другом качестве, Спок, у вас не будет времени на вывод станций из строя. Лейтенант справится. Выполняйте. Встречаемся в транспортаторной через две минуты.
Скотти произвел расчет идеально, и через четыре с половиной минуты первая группа офицеров под командованием заместителя начальника службы безопасности Милоша Барковича оказалась на командном мостике «Эксетера».
Они не получили по полному заряду из фазеров в момент материализации, и это предопределило весь дальнейший ход событий. Чем бы ни были захватившие корабль существа, общего сознания они не имели, и не успели ничего сделать, когда первая группа ударила из своих фазеров по всем присутствующим на мостике, а вторая обездвижила находящихся в машинном отсеке. И только после этого на захваченный корабль была проведена транспортация офицеров из командного состава.
Кирк тут же рванулся к капитанскому терминалу и начал спешно вбивать коды к системе защиты от несанкционированного доступа, благо они не были уникальными для каждого корабля. Капитанский доступ для получения такой информации не требовался, и Кирк вздохнул свободно, когда система выдала ему отчет о незатронутых уровнях. Черт с ними, с исследованиями «Эксетера», с базами общих данных по Федерации, ничего особо ценного на этой ступени доступа не лежало, а до высокого уровня чужаки добраться не успели.
Он вынул коммуникатор и вышел на связь с «Энтерпрайз».
- Чехов, отмена приказа об уничтожении, ситуация под контролем. Готовьте группу запаса для управления «Эксетером», третья смена в полном составе, перебросите по моей команде. Конец связи.
Он поднял голову и огляделся. Спок уже успел практически распотрошить – виртуально – станцию первого помощника, и выглядел достаточно спокойным. Ухура занималась терминалом связи, и вот она казалась очень напряженной. Оно, конечно, понятно, учитывая обстоятельства, но проверить не мешало.
- Лейтенант Ухура, что с отправленными пакетами?
- За последний час не уходили, сэр. Та же ситуация, что у нас, они все зависли в одном канале. Только я пока не могу вывести конечную точку назначения.
- Продолжайте. А мы пока попробуем узнать ее другим способом.
Если бы Кирк продолжил смотреть на Ухуру, заметил бы, что от его слов она посерела. Но он смотрел на лежащих на полу капитана «Эксетера» Бачетти, его первого помощника Эксти, офицера связи, навигатора и двоих инженеров, чьих имен он не знал, рулевого Кирилайнена и собирался с силами, чтобы отдать необходимый приказ. Пока же в голове вертелась мысль, что определить тех, чей разум был заменен, очень просто – они все корчились, а не лежали без сознания. Трое.
В это время Джилл и Фарина втащили извивающегося и пытающегося вырваться ле Граффа, заместителя главного инженера. А почему не Надзаками, главного инженера «Эксетера»?
- Что с Надзаками?
- Убит, сэр. Мы не стали присматриваться, времени нет. Остальные оглушены.
- Сколько осталось в живых?
- Трое, сэр. Остальные в инженерном мертвы, причина смерти – удушье вследствие отсутствия достаточного количества кислорода в воздухе. Баркович с группами ведет скоростной досмотр корабля на предмет обнаружения других.
Кирк кивнул. Отчет системы жизнеобеспечения показывал то же самое. Резкое падение содержания кислорода в воздухе, вызванное отданной с капитанского мостика командой, - похоже, существа все же получали доступ к информации носителя, как минимум частично, - и команда и гражданские специалисты потеряли сознание и очень скоро были мертвы. Спаслись лишь те, кто невероятным чутьем в первые же секунды сумел понять, что происходит, и среагировать, ударив по нужным кнопкам и выхватив спецпротивогазы с определенным запасом кислорода. И кто-то из них смог запустить дублирующую систему очистки и циркуляции воздуха, благодаря чему захват корабля группами с «Энтерпрайз» стал в принципе возможен, и первый десант не эвакуировался в экстренном порядке сразу после материализации на мостике «Эксетера». Существам противогаз не нужен, и их носители на самом деле тоже были мертвы. И теперь по-настоящему в живых оставались четверо на командном мостике и трое инженеров – те, кто успел среагировать. Если группы Барковича найдут кого-то еще – Кирк надеялся, что их не придется убивать еще раз.
А остальные мертвы. Потому что кто-то уничтожил свой мир и теперь желал захватить чужой. Потому что какая-то раса не знала, что такое помощь, и не способна была понять и осознать концепцию протянутой руки спасения. Потому что кому-то по самой своей сути была безразлична чужая жизнь.
Если кто-то готов убить тебя, чтобы выжить самому, разве ты не должен убить его первым?
Если за твоей спиной миллиарды жизней, а перед тобой враг, выбор твой очевиден.
Твои дети должны выжить. Это закон природы. Сильнее природы нет ничего.
Мы бы помогли вам. Организовали эвакуацию, подобрали подходящую планету. Космос безграничен, и хоть планета класса М вам бы не досталась, вы бы выжили с нашей помощью. Но вы не умеете принимать помощь. Вы хотите просто взять и уйти, оставив после себя разрушение и пустоту.
Это не ваша вина, что такова ваша суть. Но и не наша.
Эту войну начали не мы. Это войну начал не я.
По знаку Кирка охранники перехватили Бачетти – Пьетро Бачетти, капитан корабля «Эксетер», получивший пост капитана в сорок три, сейчас ему сорок восемь, а виски уже седые, за плечами множество успешных и проваленных миссий, предотвращение конфликта с фреллами, а еще двое детей от первого брака и двое от второго, - прижали к полу еще сильнее, и Спок шагнул вперед. Опустился на корточки и положил пальцы на лицо.
Начались крики. Снова чужие крики чужими голосовыми связками, вопли чужого существа, пришедшего в чужой мир забрать себе чужую жизнь.
Смерть разума – она выглядит вот так. Капитанский мостик опустевшего корабля класса «Конституция» - в коридорах и каютах лежат четыреста человек команды и гражданских, будьте вы прокляты, пришедшие чужаки! – чужое тело и чужой разум – куда более сильный, чем твой, и абсолютно безжалостный.
Впрочем, безжалостность – неотъемлемое свойство любого разума.
Через бесконечные три минуты Спок открыл глаза и посмотрел на Кирка. В его взгляде не было надежды, лишь черная обреченность и отсутствие выхода. И у Кирка не было другого варианта - только приказ и ответственность за все последствия.
- Вытащи из него всю информацию, какую сможешь. Это приказ.
Лицо Спока слегка исказилось, и Кирк напрягся, готовый тут же надавить и заставить, если нужно, - но Спок на мгновение прикрыл глаза, и напряжение сменилось спокойствием, словно покрывало опустилось, плечи расслабились, и он слегка кивнул, показывая, что понял и принял, и опустился на колени.
И никакой возможности решить по-другому.
И снова начались вопли. Плохо, плохо, плохо, и Кирк отчаянно пытался найти другой выход, чтобы не пришлось убивать всех, но выхода не было, а значит, выхода не было и у Спока.
Вопли, вопли, вопли, и мороз по коже, и тошнота, но в какой-то момент Кирк осознал, что к воплям примешивается посторонний звук, а спустя несколько секунд он понял, что это скулит Ухура. Сидит на стуле перед терминалом связи, прижала кулаки ко рту, смотрит на Спока, раскачивается и скулит.
Он приказал бы ей выйти. Так было бы милосерднее, но куда ей выходить? В пустой «Эксетер», где в коридорах и каютах лежат трупы членов экипажа, через которые переступают офицеры службы безопасности в поисках уцелевших жизней и все еще не находят их? Только остаться на мостике, где Спок медленно убивает чужой разум, стоит на коленях, потому что ноги его не держат, и кладет пальцы на лица, человеческие лица, и эти лица искажаются чужими воплями, крик стоит в воздухе, и охранников мелко трясет, а у Спока появились морщинки в углах закрытых глаз и на переносице, и плечи снова свело, и Кирк сделал бы это сам, но он не может, Спок единственный, кто способен убить чужой разум, и что сейчас происходит с его собственным разумом, не скажет никто.
Но выбора нет. Его никогда и не было. Неизвестная раса не выбирала свой путь развития, она существовала так, как могла, и человеческая раса существует, как может, а выживание – абсолютный императив, не имеющий никакого отношения к нравственности, а являющийся непобедимой биологией, поэтому когда встает вопрос «или-или», выбора нет и быть не может.
Возможно, само понятие возможности выбора – лишь выдумка философов-гуманистов. Чтобы у человечества все же был смысл жизни.
А может, и нет. Иначе смысла жизни тоже не существует. А нет смысла жизни – нет самой жизни. А они – живы.
В любом случае Ухуру следовало встряхнуть. Острая фаза операции позади, информационные пакеты не ушли по назначению, значит, самого страшного не случилось, в крайнем случае лейтенант Джилл тоже специалист связи, сможет ее заменить.
- Лейтенант Ухура, вы способны исполнять свои обязанности? – максимально резким тоном. На нее это всегда действовало, как ведро холодной воды на кошку – выраженное сомнение в ее профессионализме. Даже когда самого профессионализма еще и в помине не было.
Он ждал ненавидящего взгляда, оскорбленно выпрямленной спины, столь же резкого ответа «Да, сэр!», тоном которого можно было бы бронепласты резать, но не этого. Не того, что она содрогнется всем телом, прижмет руку ко рту, резко отвернется, и ее вырвет.
Можешь записать себе в актив, Джеймс Т. Кирк, капитан корабля «Энтерпрайз» – от твоих приказов подчиненных тянет блевать.
Кирк вздохнул. Взял коммуникатор и вызвал Маккоя.
- Боунс, вы оставшихся в живых смотрели?
- Да, - донеслось мрачное. – Сейчас отправляю к вам на мостик. В каютах обнаружили еще семерых, тоже ведут к вам.
Это правильно – чтобы Спок убедился, что это люди. Но только семеро?
Да, не было сигнала опасности. Ни красного, ни даже желтого. Не было сирены и объявления по громкой связи. Да, на оценку чрезвычайной ситуации было всего несколько секунд, и абсолютное большинство даже не успело понять, что есть она – чрезвычайная ситуация. Но все же – только семеро.
Короткий острый укол отчаянного сожаления. Но все потом.
- Хорошо. Тогда передай своим в медчасти, пусть примут Ухуру.
- Понял, - донеслось из коммуникатора.
Кирк переключился на коммуникатор Скотти и через минуту Ухуру, так и не вставшую со стула, окутали ленты энергии переходного состояния. Ее место за терминалом связи занял Реймонд-Мария Джилл, лейтенант службы безопасности с дипломом связиста, немедленно запустивший перепроверку всех отправлений за последние тридцать часов.
Кирк мысленно отметил, что после операции необходимо будет все же убедить его не растрачивать свои знания и способности в службе безопасности, а занять место специалиста связи, если не на «Энтерпрайз», то на другом корабле, том же «Эксетере». Неважно, что это не удалось его родителям, – заставить кончить колледж связи они его смогли, а вот работать по специальности, а не прыгать в красной форме с фазером наизготовку на незнакомые планеты, нет. Но капитаны космических кораблей хорошо умеют убеждать, и не просто так в программу подготовки пилотов – базовой специальности большинства капитанов – входит курс психологии. Сданный Кирком экстерном.
Но это потом. А сейчас из четырех чужаков остался только один. И несмотря на информацию от Спока, Кирк все же ждал, что существо начнет просить. Умолять, предлагать все, что угодно, за жизнь, свою и своей расы.
Но он не просил. Он лишь кричал, как и остальные, и его крики ничем не отличались от предыдущих. Единственным отличием стало то, что когда все стихло, раздался короткий глухой стон Спока.
Но это потом. Физическое и психологическое состояние его первого помощника, разумеется, требовало срочной оценки и коррекции, но не более срочной, чем окончательное решение вопроса с попыткой захвата «Эксетера».
- Спок, доложите.
Спок тяжело поднял голову.
- Насколько я смог понять из общей для всех существ мыслекартины, попытка захвата корабля была их последним вариантом обеспечить возможность эвакуации. Проверить большее количество систем они уже не успевали, расчеты характеристик агента изменения не давали положительного результата, и они решились на крайний вариант. Им необходим был транспорт для скоростного перемещения основных установок клонирования физических тел, тогда они смогли бы основать свою колонию на другой планете. Они готовы были захватить любую подходящую им по природным характеристикам планету, уничтожить население и развернуть там конвейерное производство – клонирование физических тел по образцам той планеты и перенос в него сознания оригинала с погибающей планеты, так гораздо проще, чем переносить сознание в чужое тело. Они были готовы сменить свою физическую оболочку, чтобы сохранить разум и тем самым сохранить свою расу. Самостоятельно разработать транспорт достаточной мощности они по неизвестной причине не смогли, поэтому попытались воспользоваться технологией переноса сознания и взять «Эксетер». Или «Энтерпрайз». Им необходим был именно звездолет, так как в радиусе полетов межпланетников нужных планет уже не было.
- Ты можешь предположить, что они могут предпринять сейчас? Новые попытки захвата кораблей?
Спок закрыл глаза. И так, стоя на коленях с закрытыми глазами, спокойным размеренным тоном произнес:
- Они не успеют больше ничего предпринять. Технология переноса сознания несовершенна, и расчеты конечных координат занимают длительное время, а катастрофические изменения высокой сферы в их системе нарастают слишком быстро. Фазу кризиса они прошли слишком давно, чтобы можно было еще отсрочить конечную точку.
Спок глубоко вздохнул, поднял голову, взглянул Кирку прямо в глаза и так же спокойно закончил:
- Капитан, чем бы ни была эта раса, скоро она погибнет вместе со своей системой. Опасности больше нет.
Опасности больше нет, и это главное. Опасности прямой и явной, четыре сотни трупов на борту тому подтверждение, если звездные системы понятие слишком далекое и абстрактное, и ты, Джеймс Т. Кирк, скорее всего, получишь очередной орден. А еще ты получишь сознание того, что на твоей совести гибель целой расы…
Да черта с два! Вина за гибель неизвестной расы целиком и полностью лежит на самой расе, не нужно изображать из себя великого гуманиста и скорбно качать головой, сожалея о миллионах потерянных жизней! Хочешь скорбеть – пророни слезинку над телами экипажа корабля «Эксетер»!
Все. Деструкция завершена, теперь можно двигаться вперед. И Кирк кивнул, отвернулся от Спока и вытащил коммуникатор.
- Чехов, отправляйте группу на «Эксетер» и забирайте нас.
- Есть, сэр!
Где-то во Вселенной еще одна система стала мертвой.
***
Капитанский мостик «Энтерпрайз» абсолютно идентичен мостику «Эксетера», но вокруг кипела обычная корабельная жизнь, и Кирк сидел в капитанском кресле и делал вид, что читает рапорт, переданный с «Эксетера». Они шли к звездной базе К-36/б на Эфорре, служившей главной перевалочной базой в этом районе, и там можно было оставить «Эксетер» до тех пор, пока не пришлют новую команду. А еще можно было закончить текущие дела и пойти отдохнуть, что он и сделал. Только на пути к собственной каюте его перехватил Боунс и практически силой – и чисто змеиным шипением, конечно, - затащил в свой кабинет в лазарете и там произвел попытку вколоть успокоительное, за что и получил толчок в плечо.
- Я порядке, Боунс, в полном порядке, оставь меня в покое со своими шприцами. Я просто устал и вообще шел спать, но ты почему-то решил меня достать и вот именно сейчас.
- Ты не в порядке, Джим, никто не будет в порядке после такого. Тебе нужно научиться…
- В первый раз, что ли?! – резко огрызнулся Кирк, которому это шипение начало действовать на нервы. – И я действительно устал, так что говори, что тебе нужно, и я пойду.
Маккой замолчал, и от этого Кирк напрягся еще сильнее. Дело было явно не в транквилизаторе, иначе Боунс уже метал бы громы и молнии – словно это когда-то срабатывало, - дело было в чем-то другом. И хотя сейчас было абсолютно не время для выяснения, в чем именно, просто уйти он уже не мог. Но желания мягко выяснять суть проблемы тоже не было, поэтому он шагнул ближе, положил руку Маккою на плечо и сжал. Не слишком сильно, но с намеком.
Через пять секунд Боунс решился.
- Джим, что ты сделал со Споком?
Если бы Джима спросили, что он сделал с Ухурой, он бы удивился меньше. Та хоть в лазарет попала после задания, а Спок вполне на своих ногах ушел к себе в каюту, поэтому, по мнению Джима, Боунсу не должно было быть до этого никакого дела абсолютно.
В том, что именно он сделал со Споком, Джим собирался разобраться сам, но не сейчас, и не с Боунсом. Но взгляд Маккоя давил на нервы, а Джиму сейчас много не требовалось, поднеси спичку – вспыхнет, и он подавил желание взорваться и искусственно спокойным тоном произнес:
- Я отдал ему приказ. Он его выполнил. Мы исполнили свои обязанности, каждый свои.
- И твоей обязанностью было заставлять его убивать?
Кирк дернул головой. Желание ударить взметнулось с новой силой, но он снова сдержался, только голос стал еще более бесстрастным.
- Моей обязанностью является принимать решения и исполнять их, используя все доступные ресурсы. Первый помощник Спок является одним из таких ресурсов…
- Да хоть со мной не говори таким тоном! Я тебя как человека спрашиваю, а не как машину. Скажи, а что делать мне, если ты отдашь мне приказ убивать?
Джим глубоко вздохнул и разжал непроизвольно сжавшиеся в кулак пальцы.
- Боунс, не задавай вопросов, на которые не хочешь услышать ответ. У меня тоже был трудный день, если ты не заметил, давай отложим этот разговор на потом. Ты мой единственный друг, прошу тебя, не заставляй меня делать такой выбор сейчас. Я только что принял решение, в результате которого уйдет в небытие целая раса. Я сделал это ради выживания своей расы. Став капитаном, я взял на себя обязанность выбора, и я отвечаю за свой выбор, но сейчас, сейчас, Боунс, дай мне отдохнуть.
- Я должен знать это сейчас, Джим. Что мне делать, когда ты прикажешь мне вскрыть живому человеку мозг, потому что тебе понадобится хранящаяся в нем информация? Потому что то, через что ты заставил пройти Спока, это слишком страшно, и мне нужно знать, что мне в этом случае делать!
И на этом Кирк окончательно сорвался. Схватил Маккоя за плечо и буквально швырнул к переборке.
- Ответить «Есть, сэр!». Если понадобится, ты вскроешь кого угодно, живого, мертвого, человека, нечеловека, все равно кого. Это будет приказ, и ты его исполнишь!
Боунс дернулся, но вырваться из стальной хватки не смог.
- Я врач, а не палач!
- И как врач, ты лучше всех сможешь пытать, если понадобится! И будешь пытать, если я тебе прикажу! А Спок – он переживет. И ты переживешь. И я переживу. Если нет – уходи из Звездного флота, я подпишу тебе рапорт. Переходи куда-нибудь на торговые суда, там тоже нужны врачи. А мы… Мы, Боунс, мы исследователи. Мы идем туда, где до нас не был еще никто. Мы лезем в неизведанные районы дальнего космоса, а нас туда никто не звал, Леонард «Боунс» Маккой. И это понимает и руководство Федерации, и штаб Звездного флота, и все капитаны звездолетов это прекрасно понимают. Мы не званые гости на праздничном обеде, мы в половине случаев можем стать там основным блюдом. Подумай, Боунс, у нас, людей, много общего с вулканцами. А у тех, в свою очередь, много общего с ромуланцами. Тем не менее мы в состоянии постоянной вялотекущей войны и с ромуланской и с клингонской империями, а ведь все мы в общем принадлежим к сходным расам. А что будет при контакте с совершенно чуждыми нам расами? С теми, чья эволюция абсолютно не схожа с нашей, и таким образом их разум радикально отличается от нашего? Даже само понятие разума может отличаться настолько, что мы даже не сможем осознать кошмарную глубину различий. Это просто не дано человеческому рассудку, ты вывихнешь свое сознание и все равно не сможешь понять. Как сегодня – ты смог бы понять их разум? Разум, способный какое-то время существовать в другом, абсолютно чужеродном теле? Их способ воспроизводить себя? Хоть что-то общее между нами и ими, любые общие понятия, кроме необходимости выжить любой ценой? Нет? А если у вас нет общих понятий, как ты найдешь с ними общий язык? Борьбу за выживание еще никто не отменял. Борьбу за ресурсы, территории, борьбу за влияние на тот или иной сектор галактики, необходимые для выживания уже на более высоком уровне. Кто сильнее экономически, тот и выживет, потому что только у развитых экономически цивилизаций достаточно накопленных ресурсов для создания оружия, способного обеспечить паритет сил с практически любой известной нам расой. Атомную бомбу в двадцатом веке не в экваториальной Африке изобрели. И то, что наши цели изначально мирные, совершенно не означает, что у встреченных нами цивилизаций не будет желания попробовать нас на зуб. Мы на переднем крае, Боунс, хоть и выполняем научно-исследовательскую, а не военную миссию. Военным даже проще – у них четкий приказ, выполняй, целься, огонь, думать будут другие. А мы – мы должны решить, что делать, и каждый наш шаг может определить развитие отношений между расами на многие столетия вперед. Поэтому если я прикажу – ты выполнишь. Что будет с тобой потом, разберемся.
- Джим…
- Нет, ты дослушаешь! У тебя, и у Спока, да у кого угодно на этом корабле, есть одно хорошее убежище – вы только выполняете полученные приказы. Всю, абсолютно всю ответственность я беру на себя. Это мое решение, и только я за него отвечаю. Поэтому ты будешь пытать того, кого я скажу, но всю ответственность за это я возьму на себя!
- И ты никогда не хотел снять с себя хотя бы часть?..
- Честно, Боунс? Нет. Я могу командовать звездолетом, что бы ни говорили в штабе флота, какие слухи бы ни распускали, черт, да ты сам это прекрасно понимаешь. И мне нравится командовать, нравится принимать решения, нравится чувствовать свою власть над жизнью. Но я с самого начала, когда первый раз сел в капитанское кресло, четко осознавал, что у любой власти есть обратная сторона. Сколько у тебя прав, столько же и обязанностей. Что бы ни говорил Устав, власть капитана звездолета во время рейса абсолютна. Демократия – это я. Двоевластия быть не может, а мятеж кончится гибелью всего экипажа, слишком много информации завязано исключительно на капитана. Капитан во время полета царь и бог, и его свобода кажется безграничной, но с этой свободой приходит столь же безграничная ответственность. И если ты хочешь быть капитаном, ты берешь все это без остатка. И власть, и свободу, и ответственность.
Боунс молчал. У него отчаянно болела голова и спина, а Кирк был напряжен так, что казалось, что к переборке его прижимает бетонная плита, по какой-то причине замаскировавшаяся под капитана, и ему хотелось оттолкнуть Кирка, свободно вздохнуть, выпить то ли успокоительного посильнее, то ли алкогольного покрепче, заснуть и проснуться только тогда, когда все кончится, их миссия продолжится тихо и спокойно, с очередной встретившейся расой они заключат пафосный договор о дружбе и сотрудничестве, и все вокруг будет мирным.
И вместе с этим Маккой четко знал, что предложи ему уйти на какое-нибудь небольшое межпланетное судно, которое не уходит в черноту космоса дольше, чем на пару месяцев, оставить огромный «Энтерпрайз» и его отчаянно молодого капитана, забыть про постоянный стресс и неизвестность будущего, променять все это на ленивое спокойствие и каждодневную размеренность торгового флота, он откажется, не раздумывая. И от этого ему становилось то ли страшно, то ли радостно.
Радость по поводу повышенных шансов сгинуть без вести в дальнем космосе не укладывалась в его саркастично-циничное понимание окружающего мира и самого себя, поэтому Боунс толкнул Джима в грудь, показывая, что уже вполне готов к мирному диалогу. Джим позволил себя оттолкнуть, впрочем, отступил он всего на шаг, явно не готовый все закончить мирно, и желавший выплеснуть свое напряжение как-нибудь и на кого-нибудь. А Боунс очень не любил быть проводником, через который чужая негативная энергия уходит в окружающую среду. Еще со времен женитьбы, когда супруга принялась работать бензопилой примерно в середине медового месяца.
Впрочем, от супруги было хотя бы куда уйти. Со звездолета уходить некуда, снаружи космос, черный и страшный, а рядом Кирк, все еще находящийся в состоянии стресса и желающий сбросить этот стресс, лучше всего на кого-нибудь.
Выпить Джим откажется, это Боунс знал точно. Капитанская ответственность, да, черт бы ее побрал, Кирк так расслабится только «на берегу», примерно раз в полгода, зато до провалов в памяти. И разумных доводов сейчас слушать не будет, не то состояние, настолько взвинченные нервы только уколом транквилизатора успокаивать, что тоже не выход, потом хуже будет. Разве что переключить всю эту вставшую на дыбы ответственность на другой объект.
- Джим, - осторожно начал Боунс, - я тебя понял, я не скажу сейчас, что ты прав, мы все очень устали, но я все понимаю.
Вранье, четко и ясно сообщил ему взгляд Джима, но Боунсу на тот момент это было не так важно.
- Джим, я на самом деле понимаю, просто твои обязанности отличаются от моих, я врач, я спасаю жизни, - на этом моменте Боунс почувствовал, что раздражение вновь пробивается в голос и постарался смягчить тон, - и мне сложно принять твою точку зрения. Но как врач, я сейчас советовал бы тебе…
- Что? – резко оборвал его Джим. – Пойти успокоиться?
- Нет, - так же резко ответил ему отбросивший попытки быть дипломатом Боунс, - пойти и посмотреть, как там Спок. После того, что ты заставил его сделать, я бы проверил его состояние. Он, конечно, вулканец с процессором вместо мозга, но все же лучше пойди и проверь. Меня он в каюту не пустит, и сам за успокоительным не придет, а ты способен при необходимости запихать ему это успокоительное в глотку. И я, как врач, считаю, что ему вполне может это понадобиться.
Джим помолчал, потом кивнул.
- Наверное, ты прав. Я схожу к нему. Вряд ли с ним сейчас сидит Ухура.
Ниота Ухура, на капитанском мостике мертвого корабля увидевшая суть своего любовника – любимого - и содрогнувшаяся от тошноты. Она никогда больше не посмеет взглянуть ему в глаза.
- Ухура в медчасти до завтрашнего дня как минимум, - мрачно сообщил почти полностью вернувшийся к стандартному раздраженному состоянию Маккой. – До консультации с психологом я ее не выпущу.
- Боунс, я в любом случае не вмешиваюсь в личные дела членов экипажа, пока эти личные дела не угрожают должному исполнению обязанностей.
Да ты с этого свою карьеру начал, вырвав капитанские обязанности из чужого горла, подумал Боунс, но мудро промолчал. Джим явно переключался в модус необходимости сделать, и мешать ему не стоило.
- Ладно, Боунс, отдыхай. Не думай ни о чем, это вредно.
Нельзя было не подколоть, мрачно мысленно ответил Боунс, но приступ благоразумия продолжился, заставляя его держать язык за зубами. Не получив ответа, Джим хлопнул Боунса по плечу, весьма чувствительно, кстати, на грани удара, и вышел из лазарета. Маккой проводил его взглядом, развернулся и пошел в свою каюту, к открытой бутылке и стакану.
И сидел там, и пил, но алкоголь лишь вытаскивал на поверхность тяжелые мысли, и чувство стыда, и сожаления о несделанном.
«Ты мой единственный друг, Боунс». И глотающий, не морщась, сорокаградусное пойло – высококачественное, не вопрос, - Маккой прекрасно понимал, что это правда. Джеймс Кирк – капитан корабля, и на корабле у него только подчиненные. Он не может позволить себе настоящую дружбу с подчиненными, это отрицательно влияет на соблюдение субординации, а с учетом молодости Джима и отчаянной необходимости нарабатывать авторитет буквально на поле боя шансы на отношения, отличающиеся от прописанных в Уставе, стремились к нулю.
И так получилось, что он, Боунс, был единственным, с кем Кирк мог позволить себе быть просто человеком, а не капитаном. Только ему Джим мог сказать, что ему тяжело, только ему мог показать, каких нервов стоит принятие решений, тяжелых, иногда откровенно страшных решений, решений, кому жить, а кому умереть. Каково это – постоянно стоять на грани и рассчитывать свои действия буквально по долям миллиметра, потому что за тобой корабль, за тобой Федерация, за тобой миллиарды жизней.
Но даже абсолютному лидеру нужен кто-то рядом. Не соперник, а советник, помощник, стоящий ближе всех, равный по разуму, но не способный на собственный шаг вперед. Тот, чье место в тени, и кто единственный сможет удержать лидера от неправильного шага.
Маккой пил и понимал, что сам таким помощником стать не сможет никогда. Джиму нужен кто-то другой, столь же сильный, и в то же время готовый уступить, сделать шаг назад. Равенство потенциалов, но другая реализация.
И думал, что, может быть, может быть, у Кирка со Споком что-то получится. Чтобы у Джима было что-то, кроме бесконечных должностных обязанностей, многотонной ответственности и дружбы с усталым циничным начальником медчасти. Джиму слишком рано становиться живым олицетворением Исполнения Обязанностей, статуей командора в капитанском кресле, неспособной на любые отношения, выходящие за рамки Устава. Маккой видел таких командиров во время учебы, да и Джим тоже, иногда капитанов звездолетов приглашали прочитать разовые лекции об особенностях работы в дальнем космосе, – считалось, что это поможет кадетам лучше представлять себе специфику работы. И у некоторых из этих капитанов глаза были – как куски льда. Дело, возведенное в абсолют.
Леонард «Боунс» Маккой не хотел увидеть, как взгляд Джима Кирка застынет таким же грязно-голубым льдом, и у него не останется ничего, кроме корабля и прав и обязанностей, прав и обязанностей, прав и обязанностей.
Джиму нет и тридцати. Выжечь из себя жизнь он еще успеет.
***
Путь к каюте Спока был недолгим. Нажимание на кнопку сигнала на двери тоже много времени не заняло. Ожидаемое отсутствие ответа Кирка совершенно не смутило, и он воспользовался капитанским доступом, открывающим любые двери. На космическом, как и на любом другом корабле, то есть в условиях замкнутого пространства, непозволительна роскошь личного уединения. Принципиально.
В каюте Спока было жарко и почти темно, тускло светился только монитор включенного терминала, и в этой почти тьме смутно вырисовывался силуэт Спока, сидевшего на краю кровати, закрыв лицо руками, и никак не отреагировавшего на появление в каюте капитана. Кирк шагнул от двери к кровати и остановился, на момент перестав быть уверенным в правильности своих действий, но тут Спок убрал руки от лица и поднял голову, и от простого движения ударило таким отчаянием, что Кирк захлебнулся воздухом.
Но отчаяние было чужим, и момент ледяного ужаса ушел, оставив лишь понимание того, что необходимо сделать что-то, что угодно – обнять, ударить, утешить, уговорить, - только чтобы Спок вышел из своего состояния абсолютной безысходности. И не нужно вспоминать про вулканский самоконтроль – свое собственное отчаяние в одиночку победить невозможно.
Джим не успел открыть рот – Спок заговорил первым.
- Капитан, что произошло? Если нестандартная ситуация, меня можно вызвать по комму…
Голос у Спока был под стать состоянию – глухой и какой-то надломленный. И если бы не было так темно, Кирк бы увидел, что Спок гораздо ближе к грани, чем кажется, даже с учетом того, что несколько часов назад он отнял у неизвестной расы последнюю надежду на спасение. Но Кирку еще казалось, что все, конечно, плохо, но не настолько плохо, и еще можно обнять Спока за плечи и уговорить его на то, что все будет хорошо, и поэтому он сел на постель рядом со Споком и приготовился говорить о прекрасном будущем. Но не успел.
- Капитан… Джим, ты пришел просто так? Пожалуйста, дай мне побыть одному.
- Не дам. То, что произошло сегодня, ложится в параметры миссии класса А, так что и не мечтай. Либо ты говоришь со мной, либо с этим маккоевским психологом, никак не могу запомнить его имя.
- Джим.
- да?
- Хорошо. Если тебе так надо поговорить, то объясни мне, как ты понял, что инженер Митчелл подвергся чужеродному воздействию?
- Теперь это так называется? Ладно, не дергайся, я шучу. Сейчас объясню, подожди минуту.
Тема была болезненной. С Гарри Митчеллом Кирк был знаком еще с Академии, и хоть близкими друзьями они никогда не были, но хорошие приятельские отношения сохранили и после выпуска.
- Понимаешь, я Гарри знаю, то есть знал, уже лет шесть, еще с Академии. Я знаю, как он себя ведет, как говорит, его шуточки дурацкие, его задирание коллег, как от него бесится Скотти, даже как он поворачивается к своим приборам и с каким выражением лица прикидывает уровни энергии сразу в двух реакторах. А тут, все то время, что мы обследовали Менду, он не выдал ничего. Он был сам не свой, я сначала думал, что просто ситуация на него так действует, но все равно, что-то было не так. Считай это интуицией. Я, правда, думал, что сам, по своей воле как-то связан с этими чужаками, но оказалось, что нет.
Оказалось, что нет. Не по своей воле.
- Джим, интуиции не существует. Ты просто сделал логический вывод, основываясь на своих наблюдениях и знании поведенческой модели инженера Митчелла…
- Спок, не надо сейчас про логические выводы. Ладно, я тебе рассказал, теперь твоя очередь. Давай говори, от чего именно тебе сейчас хуже всего.
- Со мной все в порядке.
- Да ну? Поэтому у тебя тут сорок градусов в темноте, и ты сидишь статуей и не смотришь на меня? Спок, поговори со мной. Ты знаешь, я понимаю тебя, именно я отдал этот приказ, мы с тобой на одном уровне, поэтому не закрывайся от меня.
- Я не закрываюсь. Если ты за все это время не понял, что это мой стандартный способ общения, то мы не на одном уровне.
Смена манеры речи. Согласие на перевод разговора в плоскость личного. Это шаг вперед, это возможность замыкания диалога на самого Спока, его чувства, ощущения, это поиск выхода.
Это было бы хорошо, если бы спокойствие Спока не висело на волоске. Но Кирк не чувствовал этого волоска, было слишком темно, и слишком жарко, и слишком тяжело ему самому, потому что в одном он был абсолютно прав – приказ отдал он, и последствия исполнения приказа теперь будут с ним всегда. И лучше всего было бы согласиться на дозу транквилизатора и восемь часов без сновидений, а потом настанет новый день, но он не мог оставить Спока наедине с собой, бросить его и заставить переламываться в одиночку, и поэтому он поднял руку и обнял Спока за плечи.
Это было второй ошибкой. Потому что плечи у Спока были каменные и горячие до такой степени, что жар ощущался даже через ткань формы, и обнимать его было словно обнимать нагревшуюся на солнце каменную статую.
На самом деле статуя сделана из песка и вот-вот рассыплется, засыпая, удушая, погребая неосторожно прикоснувшегося, но Кирк все еще об этом не знал. Поэтому только отметил, что Спок напряжен до предела, но это было понятно с самого начала, но ему казалось, что ситуация все еще под контролем, и когда Спок резко вывернулся из-под его руки и вскочил с кровати, то Кирк совершенно не удивился. Главное, что хоть как-то среагировал. Это всегда главное – чтобы тот, кто против тебя, среагировал. Все равно как, из любой реакции уже можно вырвать варианты действий. И сейчас Кирк остался сидеть на кровати и внимательно смотреть на Спока, благо глаза уже адаптировались к полутьме.
Спок, понятно, далеко не ушел. Встал около кровати, убрал руки за спину, слегка наклонился и очень тихо попросил:
- Джим, уйди, пожалуйста. Со мной все в порядке, я тебе обещаю.
Последняя точка, уход от личного и попытка возврата на исходную. С Джимом никогда не срабатывало.
- Ни черта с тобой не в порядке, даже не начинай. Я не уйду, пока ты не успокоишься.
- Я спокоен, Джим. Или ты думаешь, что я пойду в машинное отделение и устрою диверсию?
Кирк так не считал. Но он вообще не был уверен, с какой стороны подступиться к этой вулканской психологии, - обнимать или бить, раскачивать лодку или гладить по голове и вытирать нос, и собственное его состояние быстрой оценке ситуации не способствовало. Потому что все, чего ему хотелось – это выбить из Спока более-менее реальную оценку его состояния, сделать что-нибудь для его исправления и уйти в свою каюту. Пока он на самом деле не сорвался, потому что вся ситуация висела на его нервах, и хоть все кончилось так, как должно было закончиться, оставался вопрос цены.
- Нет, думаю, в машинное отделение ты не пойдешь. В лазарет не хочешь сходить? Опять же твоя Ниота там…
Это было третьей и последней ошибкой. Спока передернуло, словно прошла по всему телу судорога, начиная от шеи вниз, и лицо у него стало такое, что Кирк чисто инстинктивно вскочил на ноги. Но Спок удержался на грани, только эту грань Кирк уже не увидел, его самого начинало трясти от всей этой жары, тьмы, необходимости вытащить Спока из болота, в которое тот сам себя затягивал, и от полного непонимания того, как это сделать.
Не понимаешь – ударь. В конце концов, эта модель реагирования на нештатные ситуации вшита во множество менталитетов, а чужой опыт тоже полезный опыт.
- Нет, на самом деле, Спок. Сходи, навести свою Ниоту, поговорите, пусть она расскажет тебе…
- Я с ней говорил.
Оппа. Кирк от неожиданности замолчал. Ненадолго, правда.
- И что она тебе сказала? Она на тебя так смотрела там, на «Эксетере»…
- Она сказала, мне это понравилось. И не смотрела мне в глаза. И теперь я пытаюсь понять, насколько она права.
- А тебе понравилось? Ты настолько мазохист?
Спок вскинулся, но Кирку было уже все равно.
- Я смотрел на тебя, когда ты стирал разум, нет, скажем прямо, убивал тех, на «Эксетере», забирая возможность, вероятно, последнюю, выжить у той расы, и тебе, Спок, было очень плохо. Сейчас можешь говорить все, что угодно, но тогда тебя корчило, прямо как тех. Тебе было больно, да? И тебе понравилось, когда больно? Так скажи мне, я сделаю тебе больно. Если тебе это надо, то давай.
Он не успел среагировать, когда Спок рванулся вперед, с размаху прижал его к стене – вместо мышц металл, вместо сухожилий сталь-волокно, вместо кожи ткань Метрикка, - и положил пальцы правой руки ему на лицо.
- Хочешь почувствовать?! – вопль прошел мимо сознания, рухнувшего в пропасть агонии контактного телепата, вынужденного убивать чужой разум.
Больно. Это элементарная боль, базовая, примитивная, из чудовищных глубин психоматрицы, без внешнего источника, выворачивающая наизнанку, и если бы Спок тогда, на «Эксетере», мог кричать, он бы кричал, но он выполнял приказ, используя особенности своей расы, – которой осталось жить ничтожные мгновения по меркам вселенной – и он убивал разумом, и молчал, внутренне корчась, и делал то, что нужно. И он понимал, что это нужно сделать, но от этого боль не уходила, она рвалась во внешний мир, и Спок сейчас выпускал ее, пытаясь освободиться, отдать ее другому, но ничего не получалось, тот, кто стоял перед ним, не был телепатом, и не мог дать обратную связь, и Спок готов был кричать от безысходности, но крик уходил по ментальной связи напрямую в разум Джима, и все еще было больно. Больно. И конца этому не было, и Спок резко убрал руку с чужого лица, разрывая связь, и открыл глаза.
И получил удар в челюсть, от которого пошатнулся и отступил на шаг. А потом еще один и еще один. И они поменялись ролями, потому что Джим Кирк выдержал несколько минут чужой агонии, и его сознанию они казались веками, бессчетными тысячелетиями раздирающей боли, но потом все кончилось, и он ударил в ответ. Просто и примитивно, физически, и Спок даже не поднял руку, чтобы защититься, и Джим ударил снова и снова, и так все и сложилось.
Если тебе нужна боль, я дам ее тебе. Потом будет легче. Нам обоим, я ударю тебя, а ты примешь удар, и это два пути выхода из тупика - вылить из себя агрессию и принять чужую, наказание и искупление, и после этого все изменится, вернется в нормальное состояние, и можно жить дальше, и улыбаться, и все будет хорошо.
Возможность сбросить на кого-то свою боль – обменять ее на физическую – драгоценна. Даже если не раскладывать ситуацию на атомы и не анализировать каждый выплеск. В такие моменты аналитические расклады отходят на задний план и остается примитивное – вытащи меня.
Джеймс Тиберий Кирк, возраст двадцать девять лет, прыгнувший из особо умных и плюющих на все и вся кадетов Академии в капитанское кресло флагмана Звездного флота, способный перевернуть галактику и сжать сердце вселенной в кулаке, мог вытащить кого угодно. Но хотелось ему вытаскивать именно Спока.
Ему нравился и Маккой, ему вообще нравились брюнеты старше себя, он любил чувствовать превосходство над другими, и нравилось целовать мужчин, так же, как и женщин, но Спок задевал в нем что-то другое, что-то, что заставляло одновременно бить и прижимать к себе, рождало желание закрыть объект своей привязанности от всего мира и в то же время сжать пальцы на горле и наблюдать, как тот корчится. И вовремя отпустить, и подхватить, и сделать все, что хочется, и ударить, и обнять, и забрать себе.
Мое. И Кирк содрал со Спока голубую форму, и тот не сопротивлялся, покорно – смешно, первый помощник на корабле класса «Конституция», и «покорно», - позволяя делать с собой все, что угодно, лишь бы убрать из разума вопли чужой боли.
А Кирку тоже нужен был выплеск. И он буквально швырнул Спока на пол – места мало, каюты даже первого эшелона офицеров небольшие, корабли типа «Энтерпрайз» рассчитаны на действие, на исследование, там огромные лаборатории, укомплектованные новейшим оборудованием, но роскошь личного пространства для членов экипажа не предусмотрена, - и навалился сверху.
Кирку хотелось ударить, а Споку принять удар. Они сошлись, и Спок ощутил под спиной жесткое покрытие и с замиранием сердца ждал того удара, после которого можно будет перестать думать, после которого настанет пустота и свобода, после которого можно будет дышать, и жить, и чувствовать лишь нестрашную боль, и закрыть кровоточащую дыру внутри.
Эта боль не навсегда. На несколько минут. На час. На несколько часов. А потом можно будет вернуть себя.
Они не стали тратить время на всякие прикольные штучки, на ласки, игры и поцелуи в диафрагму. По переборкам «Энтерпрайз» медленно потек олеум, вязкая бесцветная жидкость, катализатор множества реакций, и Кирк дернул Спока за шею, притягивая к себе, опустил голову и поцеловал Спока в шею-плечо, в точку соединения нервов, и олеум стекал по нервам, миг до окисления, и Кирк и Спок висели в этом миге, и за миг до отчаянной боли мир изменился, и все стало возможно в этом мире, нужно только взять или отдать. И Спок закрыл глаза – в который раз за этот день, - и снова положил пальцы Кирку на лицо и попытался установить контакт, но Кирк не был телепатом, и все попытки Спока разбивались о стену отсутствия ответа, и Спок сам разбивался о свою беспомощность. Он мог увидеть, о чем думает Кирк, мог выплеснуть свою боль, но не мог получить ответную волну, и бился, и бился, но выхода не было, и он убрал руку, лег на спину и перестал сопротивляться.
И для Кирка это было как сигнал – можно все. Только делай. Пожалуйста.
Он схватил Спока за плечи, приподнял и с силой опустил на пол, чтобы тот почувствовал. Чтобы было больно, чтобы показать, кто первый, здесь и сейчас, и всегда и везде, чтобы выдернуть Спока из замкнутого круга отчаяния и переключить потоки его ощущений на себя. Чтобы взять на себя всю ответственность, не объективную, что дана в аналитических раскладах, а ту, которая субъективная, которая живет внутри, в рамках собственного разума и собственного тела, и с которой очень тяжело справиться в одиночку.
Ты не можешь победить сам себя. Вы равны.
Ну так попроси кого-нибудь ударить тебя.
И Кирк ударил, в грудь и плечо, просто чтобы Спок почувствовал, что сейчас он не один в границах бьющегося в корчах разума, что можно выйти за грань, что можно открыть глаза и увидеть, что есть мир за пределами внутренней боли, и мир этот – Джим Кирк.
Джим Кирк сделал все, что нужно. Прижал Спока за плечо – без надобности, Спок был готов лежать на полу сколько нужно, - и быстро разделся, сдирая с себя одежду. Без капли движений напоказ, просто и эффективно. Все полетело в кучу, и Кирк раздел Спока так же грубо, сдергивая остатки одежды, черная майка, белые трусы – и хмыкнул, сам себя не понимая, - и снова поцеловал, в висок, в волосы, черные, короткие, в закрытые глаза, только не в губы – не девочка, в конце концов, - и ему не требовалась дополнительная стимуляция, он был уже готов, и ему было все равно, хочет Спок этого или нет.
Ну он же лежит на спине и не сопротивляется. Значит, хочет.
Впрочем, с парнями всегда понятно, хочет или нет. И Спок хочет, даже если сам до конца не понимает, чего именно он хочет.
Стимуляции извне, чтобы не оставаться наедине с собой. Любой стимуляции. Объятия или удар, без разницы, только вытащи меня из вязкого ужаса собственных мыслей.
И Кирк вытаскивает. Делает больно, но вытаскивает, переключая ощущения на себя.
Спок давно научился получать удовольствие от простого секса, без ментального контакта, и сейчас он начал расслабляться, отпуская себя самого, медленно уходя от ужаса последних часов, и ему было все равно, что именно делал Кирк. Он делал, и это все, что имело значение.
Спок готов был отдать ему за это все. Только это не любовь.
Это не любовь. Что вообще может назвать любовью раса, использующая для выражения максимальной силы чувств разум? Какие именно биохимические процессы происходят в системе нечеловека, какая комбинация гормонов вызывает зависимость от другого существа, каковы условия этого эксперимента на натуре?
Да те же самые, что тысячу лет назад тащили расу вулканцев в пропасть. А теперь пропасть разверзлась у Спока в сознании, и он схватился за Кирка, вслепую, и от этого становилось легче, стена кошмара медленно рассыпалась, заново открывая мир, и Спок ощущал - благодарность.
Раздвинуть ноги и подставиться – это настолько ничтожно по сравнению с чудовищной внутренней болью, что Спок ощутил вспышку счастья, когда по нервам резанула боль физическая. Спасибо, спасибо, спасибо, и он захлебнулся этой благодарностью. По краю сознания мелькнула мысль, что Джиму нужно доставить удовольствие, это будет правильно, ведь всегда нужно делать хорошо тому, кто делает хорошо тебе, и он попытался приподняться и поцеловать Джима, обнять за плечи, но Джим глухо зарычал и вновь толкнул Спока в плечо, заставляя лечь, и Спок ударился спиной о покрытие пола и вместе с этим ощутил еще одну вспышку облегчения – не нужно ничего делать, Джим все сделает за него, и он тоже хочет, чтобы все было именно так, и как же это хорошо, как хорошо.
В такие минуты не существует стыда – как не существует его в моменты идеальной любви, которой не нужно ничего, кроме счастья любимого существа, - только необходимость получить облегчение. И еще отчаянная благодарность человеку, который тебе это облегчение дает. И Спок был готов сделать все, что хочет Джим – чтобы ему тоже было хорошо.
Джим трахал его прямо на полу, но какое это имело значение, когда с каждым мгновением связи уходила часть боли, часть напряжения, часть чудовищного чувства вины – за что, ведь у него не было выхода, но это он убил их, но сейчас он мог отдать что-то взамен и отдавал, и его сознанию этого хватило, хватило этого наказания, наказания за выполненный приказ, - и становилось легче, и это правильно, правильно - кричал инстинкт самосохранения, вывернутый наизнанку инстинкт полукровки, и Спок ощутил - облегчение.
Еще была физическая боль от грубых толчков, и она была его мир. А еще он был центром мира Джима Кирка, и Джим сделал все, что нужно, и как нужно. И Спок не осознавал, что гладит Кирка по волосам, по плечам, все было слишком хорошо, чтобы думать, и Спок просто жил в этот момент и глотал жизнь и пропущенный через пять фильтров искусственный воздух межзвездного корабля.
И не знал, что Кирк иногда закрывал глаза, и рваными кадрами перед ним мелькало лицо другого Спока.
***
Отдохнуть на Эфорре им не дали. Внезапно нарисовалась очень срочная почтовая миссия – ну да, как же еще использовать корабль класса «Конституция», как не в качестве DHL, - и все бы ладно, в конце концов, в этом секторе галактики трассы еще не на все карты нанесены, только конечным адресом посылки значился Нью-Вулкан. И эту ситуацию надо было как-то решать.
Джим решил ее очень просто – оставил Спока на корабле вместо себя, и на стандартные местные сутки – двадцать восемь часов отправился на планету. Официально – провести переговоры с Верховным советом Нью-Вулкана о доставке на планету необходимого объема кристаллов CXR-12, и дать экипажу возможность отдохнуть от замкнутого пространства корабля. Неофициально – ему отчаянно хотелось увидеть Спока.
С переговорами они разделались за двадцать минут – что Кирк ценил в вулканцах, так это их абсолютную эффективность, - и потом настало время отдыха. И пока остальная часть высадившегося экипажа искала себе возможность хоть как-то развлечься – новая планета вулканцев, мягко говоря, не являлась центром всегалактических развлечений, - Джим твердо дал Споку понять, что без разговора наедине они не расстанутся. Спок улыбнулся одними глазами, пригласил капитана корабля «Энтерпрайз» в свой дом, поставил перед ним чашку с местным чаем и спросил:
- Что у вас произошло?
Кирк осмотрел чашку, помедлил, но ответил честно:
- Сам полностью не уверен. Но я задам тебе вопрос, и мне нужно, чтобы ты ответил. Ты сможешь мне ответить?
Спок помолчал. В отношениях его молодой версии и Джима явно что-то взорвалось, но что именно, и как именно, пока было непонятно. Но было понятно другое – если ответить неправильно, будет следующий взрыв.
Кирк терпением не отличался. Ни тот, ни этот.
- Спок.
По-хорошему надо было подумать. Успокоиться, привести себя в состояние отсутствия эмоций, сказать что-нибудь нейтральное. Но это же Джим Кирк, и шанса сохранить нейтралитет у Спока не было. Что у него было, так это десять минут прежней жизни – воспоминаний, сожалений, тоски, - и потом что-то другое, но он об этом не знал, как не знал и Джим, положивший руку ему на плечо.
На плечо-шею, на нужные точки, и от нервного узла по телу Спока прошла электрическая дрожь. Контактный телепат, умеющий выдрать информацию из чужого разума кончиками пальцев, он плохо переносил прикосновение чужих рук, но вместе с контактом пришло понимание, и он выдохнул и ответил:
- Да. Я отвечу тебе.
Кирк не убрал руку. Наоборот, слегка сжал пальцы, придвинулся ближе, осторожно, не сводя глаз, словно Спок был чужим опасным существом, готовым в любой момент кинуться и поглотить.
- Эта связь разумов, ваша связь – она может быть постоянной?
Спок не колебался.
- Да.
- Только между вулканцами?
- Да.
- Я никогда не смогу ответить на нее?
- Да.
Все. Приговор вынесен, зачитан и готов быть приведенным в исполнение. И Спок ожидал чего угодно, только не того, что Джим не уберет пальцы, а наоборот, сожмет так сильно, словно тренируя захват, шумно выдохнет, обхватит его за шею и притянет к себе в поцелуй.
И вся бесстрастность окажется бессильной перед ураганной сутью Джеймса Т. Кирка, умеющего прощать в той вселенной и убивать в этой. Олеум потек снова, медленно, тягуче, начиная тяжело плескаться на полу, подниматься по лодыжкам, коленям, пожирая все наносное, ненужное, не имеющее значения, растворяя в себе различия вулканца и человека, стирая грани принадлежности мирам, и Спок забыл, что он должен сделать – оттолкнуть, отстранить, оставить Джима другому Споку, своей молодой версии, - и упал в эмоции. Те, что, как он думал, навсегда закрыты от него после Джима.
Потом Джим не мог вспомнить четко, что они делали. Осталось только ощущение спокойствия, счастья и правильности.
Такой же правильности, как с его Споком, – и в то же время другой.
У Джима никогда не было любовников настолько старше его – он всегда предпочитал черноволосых мужчин, а не совершенно седых, - но тогда он меньше всего думал о возрасте. Он вообще не думал, он всей сутью ощущал, как уходит напряжение, как становится спокойно и безмятежно, и кошмар уходит – кошмар убитых планет, мертвых кораблей и окровавленного лица Гарри Митчелла, - и потом он закрыл глаза и абсолютно расслабился.
Несколько минут полного отсутствия ответственности.
Спок приподнялся на локте и долго смотрел на лицо Джима. Молодое, спокойное, без морщинок в уголках глаз, без вертикальной складочки между бровями – признака постоянной боли или постоянного нервного напряжения. Сейчас Джиму можно было дать не больше двадцати пяти – меньше, чем было Джиму – вспышка боли – его Джиму, Джеймсу Т. Кирку, у которого были карие глаза и улыбка, за которую Спок готов был убивать, округлые плечи и прохладные руки.
Спок закрыл глаза и потянулся наощупь. Щека, шея, плечо, грудь, живот, бедра, колени. Он запоминал все прикосновениями, и этот контакт нельзя обмануть, но это же не обман, это просто фантазия, небольшая, безобидная, мимолетная, и он вспоминал Джима и не открывал глаз.
- Не надо, хватит, Спок, я больше не смогу, ты слишком сильный. Знаешь, когда ты сидишь за своим терминалом, ты кажешься таким ученым червем, - смешок - которого одним ударом перешибить. Ну не надо, прекрати…
Тепло, свободно, легко, смеющийся Джим, пытающийся выдернуть ногу из стальной хватки, но Спок в ответ сжимает пальцы все сильнее и отводит руку вперед, заставляя Джима согнуть ногу в колене, и Джим хрипло стонет и откидывает голову на подушку, а Спок наклоняется и прижимается губами к его лодыжке – той, которую сжимает.
В этот момент Джим Кирк открыл глаза, и ярко-голубой взгляд выдернул Спока из другой вселенной. Джим приподнялся, взял его за плечо и притянул к себе, вынуждая лечь на себя, и Спок покорно отпустил его лодыжку и лег, и его рука автоматически опустилась Джиму на лицо, на нужные точки, те, через которые можно прошептать слово «Забудь», но Джим так же медленно провел ладонью по его плечу, до локтя, до запястья, положил свою ладонь поверх кисти Спока, обнял, – и Спок увидел чужую молодость резко и отчаянно – и осторожно отвел чужие пальцы в сторону, и Спок потерял единственный шанс заставить себя сделать, что нужно. И Джим не отпустил его, все так же держал, а потом притянул ладонь Спока к губам и очень медленно и очень нежно начал целовать его в кончики пальцев.
Споку захотелось кричать.
Это Джим, Джим Кирк, единственный человек, которого он оказался способен полюбить, и шанса на отсутствие этой любви у него нет и никогда не было, ни тогда, ни сейчас, почему он решил, что с этим Джимом Кирком у него получится по-другому? Другая вселенная? Ну и что?!
Джим провел губами по его ладони, там, где у людей линия жизни и прочие романтические выдумки, поцеловал в запястье и внезапно резко дернул на себя, вынуждая Спока прижаться сильнее, потом перевернул их одним движением, оказавшись сверху, обхватил за лицо и хрипло прошептал:
- Не бросай меня.
На самом деле это означало – я хочу оставить тебя себе.
Джим Кирк, как я брошу тебя, если снова нашел? Я готов схватить тебя и никуда не отпускать, прижать к себе, сминая кости, вобрать в себя целиком, со всей твоей солнечной сутью, быть с тобой и быть частью тебя и твоего мира. Я бы смог отпустить тебя, отдать тебе твою жизнь, твое счастье с твоим Споком, это ваш мир, ваш шанс, я должен уйти, мое счастье осталось там, но Джим, Джим Кирк, ты никогда не давал мне ни единого шанса на счастье без тебя, и как я теперь смогу уйти, когда ты хочешь, чтобы я остался?
Твои слова отняли этот шанс у нас обоих.
Память останется нетронутой. Память, ниточка связи, которую Джим не чувствует, для его биологии она не существует, и он физически не способен ответить на вулканский контакт разумов, но для второй части целого она ниточка к Солнцу – главной звезде человечества.
Спок человек лишь наполовину. Поэтому он всегда – лишь часть целого.
***
Потом было утро и покой. Джим мирно потягивался, сбросив одеяло, и Спок смотрел, и Джим ухмылялся и тянулся еще старательнее, напоказ, демонстрируя мускулы, наработанные на тренажерах – очень удобный способ выбивать из себя стресс – и все вокруг было солнечно и слегка душно. На Нью-Вулкане три красных солнца, и там всегда жарко, и песок, и горячие скалы, и Спок такой же, как его новая планета, – нагретый солнцем камень.
После завтрака у них оставалось еще два часа, а потом «Энтерпрайз» должна была идти к системе Блэкер, черной системе, как ее называли в разговорах, из-за того, что четыре планеты из пяти, ее составляющих, на первом сканировании дали картинку абсолютно черного тела – количество отраженного излучения от планет стремилось к нулю. Потом, конечно, разобрались, сканеры следующих поколений выдавали стандартные результаты, а неофициальное название сохранилось. И Джиму нужно было уходить, а Споку оставаться, но у них было еще несколько минут, и перед самым уходом Джим повернулся к Споку, обхватил того за лицо, взглянул в глаза и сказал:
- Спок.
- Да?
- Пойдем со мной?
Джим смотрел на него без улыбки, и Спок буквально ощущал, как тот считывает все логические ответы, выскакивавшие на внутреннем мониторе в мозгу – и каждый из них для Джима ничтожен. И каждый все равно означает нет для обоих.
- Нет.
Джим улыбнулся. Словно солнце вышло из-за туч.
- Тогда вернусь к тебе. Будешь меня ждать?
- Да.
Спок, что старше Джима на сто лет и другую Вселенную, - единственный которому от Джима не нужно ничего – ни любви, ни дружбы, ни участия – только сам Джим.
- Ты будешь с ним.
Утверждение, не вопрос. То, что будет правильно.
- Да.
Утверждение, не ответ. То, что будет хорошо.
Спок, что из одной Вселенной с Джимом, - единственный, кто сможет связать свою жизнь с Джимом, и которому от Джима нужно все, – но он никогда в этом не признается даже самому себе.
Джеймс Т. Кирк – одна судьба на двоих.
Живите с этим.
Живите долго и процветайте.
Конец
Звездный путь (ребут)
Олеум или Игрушки разума
Автор: Серая тварь
Фандом: Звездный путь XI фильм
Пейринг: Кирк/Спок, Кирк/Спок!Прайм, Кирк/ОМП
Рейтинг: R
Саммари: дипломатия силы, исполнение приказов и ответственность за последствия
Жанр: драма
Дисклеймер: все права принадлежат их законным обладателям.
Располагаю в представляющейся мне хронологии - это 1 часть/глава/произведение
2
Автор: Серая тварь
Фандом: Звездный путь XI фильм
Пейринг: Кирк/Спок, Кирк/Спок!Прайм, Кирк/ОМП
Рейтинг: R
Саммари: дипломатия силы, исполнение приказов и ответственность за последствия
Жанр: драма
Дисклеймер: все права принадлежат их законным обладателям.
Располагаю в представляющейся мне хронологии - это 1 часть/глава/произведение
2